Едва ли в кругу современных образованных читателей найдутся такие, которым не были бы знакомы имена Фирдоуси, Джами, Хайяма, Саади, Хафиза, Рудаки, Руми. Их поэзией не переставали восхищаться великие писатели мира.
Мир я сравнил бы с шахматной доской:
То день, то ночь… А пешки? – Мы с тобой.
Подвигают, притиснут – и побили.
И в темный ящик сунут на покой. (Омар Хайям).
Иранские народности Средней Азии и Ирана обладали к VII веку богатым литературным наследием на древнем и среднеиранских языках, истоки которого восходят к первому тысячелетию до н.э., к священной книге зороастрийцев «Авеста». Вторжение войск Арабского халифата в VII веке в Иран и Среднюю Азию, нанесло сокрушительный удар по их культуре. Огнем и мечом были насаждены новая религия – ислам и арабский язык. Иранская поэзия, первоначально выступившая в арабоязычном облачении, не только подняла на новую высоту арабскую литературу, но и подготовила предпосылки для последующего возникновения литературы на родном языке фарси. Рассказывают, что Гете произнес однажды такую фразу: «Персы из всех своих поэтов за пять столетий признали достойными только семерых. А ведь среди прочих «забракованных» ими, многие будут почище меня». Подобную расточительность персов можно было бы легко принять за нерасчетливость, если бы не благодатная земля Востока, именуемая Персией, а затем Ираном, как бы ниспосланная свыше на грешную землю колыбель лирической поэзии и поэтов.
Все, что видим мы, - видимость только одна.
Далеко от поверхности мира до дна.
Полагай несущественным явное в мире,
Ибо тайная сущность вещей – не видна. (Омар Хайям)
В созвездии восточных поэтов звезда ОМАРА ХАЙЯМА привычно сияет ярче других. Действительно, ни один из персидских поэтов не привлекает к себе столько внимания и не стоит так явно особняком, как он – скептик и философ-мистик, углубляющийся в тайны рока, ищущий объяснения земных скорбей у Божества и тщетно взывающий к Нему в поисках защиты от судьбы.
Без нас пройдут года, а мир пребудет.
Исчезнем без следа, а мир пребудет.
Нас прежде не было, а мир плодился.
Уйдем – и навсегда, а мир пребудет.
Он был крупным ученым: астрономом, математиком, соавтором самого точного календаря, открывателем бинома, который спустя несколько веков был вновь открыт Ньютоном. Ловкий царедворец. Врач, поплатившийся придворной карьерой за неосторожно сказанное слово. Он избрал своим духовным наставником Авиценну, который познал и сохранил все то, что создали древние греки. Он сумел понять жизнь и мир. И заключить жизнь и мир в четыре строки, поражающие своей мудростью поэзии и поэзий мудрости.
Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно немало.
Два важных правила запомни для начала:
Ты лучше голодай, чем что попало есть.
И лучше будь один, чем вместе с кем попало.
Омар Хайям (1048-1131) родился в деревушке Хорасан близ города Нишапур. Отец Омара, небогатый ремесленник, занимался всю свою жизнь изготовлением палаток. Отсюда и прозвище «Хайям». Что в буквальном переводе означает «делатель палаток». Отец не жалел средств, чтобы дать сыну образование, соответствующее его блестящим способностям. Омар поступает учиться в нишапурское медресе. По окончании медресе, Хайям первое время добывал себе пропитание ремеслом, унаследованным от отца. А весь свой досуг отдавал математике, астрономии, философии и поэзии. Сведений об этой поре его жизни крайне мало. Несомненно, пожалуй, одно: именно тогда Хайям подружился с дервишами и проникся мистически-гуманитарной доктриной суфиев, что сказалось со временем и отозвалось серией образов и мотивов в его поэтическом творчестве.
Я познание сделал своим ремеслом,
Я знаком с высшей правдой и с низменным злом.
Все тугие узлы я распутал на свете,
Кроме смерти, завязанной мертвым узлом.
Трогательную заботу о судьбе Омара проявил его сановный друг Абдул-Кассем. Он предоставил Хайяму возможность свободно заниматься наукой, гарантировав ему достаточный минимум материального обеспечения. С тех пор Хайям зажил безбедно, и с этого момента стала быстро расти его популярность как ученого и поэта.
Был ли в самом начале у мира исток?
Вот загадка, которую задал нам бог.
Мудрецы толковали о ней, как хотели, -
Ни один разгадать ее толком не смог.
Через несколько лет он заканчивает свой труд «Введение в алгебру», и затем в 1047 году по приглашению Мелик-хана перебирается в Мевр. Там он приступает к переработке устаревших астрономических таблиц и обоснованию нового летоисчисления с 15 марта 1079 года, известном под названием эры Джелал-ад-дина.
Познай все тайны мудрости! – А там?..
Устрой весь мир по-своему! – А там?..
Живи беспечно до ста лет счастливцем…
Протянешь чудом до двухсот!.. – А там?..
Хайяму выпало жить и творить в сложную историческую эпоху – время, когда царства рушились одно за другим, а мудрые властители становились жертвами неведомых убийц. Старые верования сменялись новыми. Дикие орды кочевников, хлынувшие из неведомых стран, сметали и сжигали все на своем пути. Особенно страдала от вечных войн и междоусобиц северо-восточная провинция Персии, родина Омара Хайяма, цветущий Хорасан. Понятно, что в такой обстановке поэзия духовно спасала Омара Хайяма от отчаяния.
Не смерть страшна. Страшна бывает жизнь,
Случайная, навязанная жизнь…
В потемках мне подсунули пустую.
И без борьбы отдам я эту жизнь.
Биографические сведения о поэте малочисленны и отрывочны. А потому тем более дороги письменные свидетельства о его жизни и творчестве, дошедшие до нашего времени из глубокой древности. В одном из документальных источников под названием «Рай жизни», датированном 1405 годом говорится: «Омар Ибрагим Хайям в большей части наук, и особенно в астрономии, был в свое время выдающимся. Ему принадлежат всему свету известные трактаты и несравненные стихи». Имам Хорасана, Ученейший муж века, Доказательство Истины, Знаток греческой науки, Царь философов Востока и Запада – таков, подчеркивают историки, далеко не полный перечень почетных титулов Омара Хайяма в зените его славы.
Много лет размышлял я над жизнью земной.
Непонятного нет для меня под луной.
Мне известно, что мне ничего не известно! –
Вот последняя правда, открытая мной.
Что касается философии, то он сам считал себя последователем Авиценны. Его перу принадлежат оригинальные философские сочинения. И среди них «Трактат о бытии и долженствовании». Хайям создал и второй свой знаменитый математический труд «Комментарии к трудностям во введениях книг Евклида». В целом же дошли десять трактатов, составляющих на сегодня все письменное наследие Хайяма. В заметке Мохаммеда Шахразури, автора истории мудрецов, под заголовком «Услада души» читаем: «Омар Хайям, нишапурец по происхождению и рождению, был равен Авиценне в науках философских, но только дурного нрава». Понятно, что отношения «дурного нравом» Омара с духовенством не сложились.
Несовместимых мы всегда полны желаний:
В одной руке – бокал, другая – на Коране.
И так вот мы живем под сводом голубым –
Полубезбожники и полумусульмане.
Хайям никогда не замыкался в кругу своих узко научных интересов. Он любил жизнь, людей, свою землю, чашу доброго вина, красавицу-подругу и рассказал об этом в своих стихах. Он предстает перед нами в прекрасных четверостишьях с обычной своей легкой усмешкой на устах.
Запрет вина – закон, считающийся с тем,
Кем пьется, и когда, и много ли, и с кем.
Когда ж соблюдены все эти оговорки
Пить – признак мудрости, а не порок совсем.
Смерть свою Омар Хайям встретил спокойно и с достоинством.
Давно готовый к смерти, от страха я далек.
Из половин неравных слагается наш рок.
Небытие – подарок, а жизнь взаймы дана.
Ее верну без спора, когда наступит срок.
Как поэт Хайям оставил после себя сборник четверостиший, иначе называемых рубаи. Будучи по форме исконно народными, они и при жизни Хайяма и после его смерти породили множество подражаний. Вот почему вопрос о подлинности тех или иных списков и их атрибуций именно Хайяму весьма затруднен. Исследователи расходятся также в оценке их количества. Есть мнение, что общее число рубаи достигает двух тысяч, в то время как ядро исконно хайямовсих стихов не свыше ста.
Несравненные по форме, они заключают в себе глубокие мысли поэтического, философского уровня, обретающие порой воистину пророческое звучание. В них то и заключается самый достоверный рассказ о жизни этого гениального человека.
К чему грустить нам о грехах? –
Грехи отпустит нам Аллах.
Напрасна грусть твоя, Хайям,
Ведь милость и нужна лишь там,
Где есть грехи. Кто ж свят, тому
И так прощенье ни к чему.
ЛИТЕРАТУРА
84(0)9-5
Омар Хайям и персидские поэты X-XVI веков [Текст] / под ред. В. П. Бутромеева, В. В. Бутромеева, Н. В. Бутромеевой. - М.: РООССА, б.г. - 416 с.: ил. - (Памятники мировой культуры). - Библиогр.: С. 413-414.
84(5А/Я)
Омар Хайям в созвездии поэтов: антология восточной лирики. - СПб: Кpисталл, 1997. - 583 с. - (Б-ка миpовой лит).
Материал подготовила Бородина Л. А.
